Издательство елены шубиной и аст как связаны. Книги редакции Елены Шубиной: лучшая интеллектуальная проза. Жанры, в которых выпускает книги «Редакция Елены Шубиной»
Шубина Елена Даниловна
Шубина Елена Даниловна - руководитель редакции "Современная русская проза" издательства "АСТ" - редакция Елены Шубиной, издатель, литературовед, член жюри Национальной литературной премии "Большая книга".
Родилась в Воронеже в 1952 году. Окончила филологический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Стажировалась в редакции критики и литературоведения издательства «Советский писатель».
Работала в журнале «Литературное обозрение» (редактор белорусского отдела), Журнале «Дружба народов» (зав. отделом прозы), в издательстве «Вагриус» (зав. отделом современной литературы).
Неоднократно признавалась лучшим редактором Москвы.
Составитель многих антологий «Лучший современный рассказ», выходивших в переводах на разные языки, инициатор уникальных издательских проектов.
Составитель и комментатор двухтомника «Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии» и «Андрей Платонов. Проблемы творчества». М., 1994.
Один из комментаторов десятитомного Собрания сочинений А. Платонова (ИМЛИ РАН). Т. 1. М., 2004
Составитель двухтомника «Вагриус - Проза». М., 2002; четырехтомника «Проза новой России». М., 2003 («Книга года» на Московской международной книжной ярмарке в 2003 году).
Составитель сборника «Современная российская проза. Избранное» (на французском языке. Париж, “Fayard”, 2005)
Составитель сборника «Современный российский рассказ» На китайском языке. Пекин, «Народная литература», 2006.
В настоящее время руководитель редакции «Современная российская классика» издательства «АСТ».
В 2012 году было принято решение выделить редакцию русской современной прозы в отдельный бренд.
Книги «Редакции Елены Шубиной» - актуальная художественная и мемуарная проза - сочетают в себе высоколитературный текст и качество исполнения.
Авторы «Редакции Елены Шубиной» - это Захар Прилепин и Алексей Иванов, Людмила Улицкая и Дмитрий Быков, Александр Иличевский и Михаил Шишкин, Александр Архангельский и Павел Басинский, Леонид Юзефович и Сергей Шаргунов, Александр Кабаков и Андрей Битов, Ольга Славникова и Александр Терехов, Андрей Рубанов и Ольга Лукас, Елена Чижова и Марина Степнова, Роман Сенчин и Сергей Носов, Алиса Ганиева и Всеволод Бенигсен, Анна Матвеева и Александр Генис, Дмитрий Данилов и Евгений Водолазкин, Павел Крусанов и Наталья Громова, Евгений Попов и Соломон Волков, Евгений Чижов и Владимир Шаров, Сергея Беляков, Игорь Сахновский, Юрий Арабов и Валерий Попов, Юрий Милославский и многие другие.
Редактора и издателя Елену Шубину знают не только авторы, с которыми она работает, и критики, но и читатели. Ее имя - это бренд для тех, кто понимает в литературе. Мало писателей, не мечтающих оказаться среди ее подопечных. Но везет далеко не всем. Она открывала новые имена в знаменитом издательстве "Вагриус", а теперь продолжает это делать в "АСТ". Об итогах премии "Большая книга", трудностях редактуры, мечтах издателя, небольшом грядущем юбилее и о том, что до сих пор не может простить ей Дмитрий Быков, мы поговорили с Еленой Шубиной.
Елена Шубина: Хорошая примета - послать издателю новый роман 31 декабря. Фото: "Книжная индустрия"/Владимир Борзилов
Об актуальном. Что вы думаете об итогах "Большой книги"-2017? Редкий случай, когда среди лауреатов нет авторов "Редакции Елены Шубиной"…
Елена Шубина: Ну, на самом деле, бывало по-разному. Я искренне поздравляю победителей 2017 года, но мне обидно за прозаиков. В этом выборе проявилась даже какая-то демонстрация, алармистский взгляд на современную русскую прозу. И это в год, когда появился новый роман Андрея Рубанова "Патриот" - для меня это давно ожидаемый текст, в котором рефлексия нашего современника предъявлена с трифоновской силой, удивительный "Тайный год" Михаила Гиголашвили и "Петровы в гриппе и вокруг него" Алексея Сальникова. Ну, этот автор вышел к нам прямо как ежик из тумана! Спасибо экспертному совету "Большой книги", что они его разглядели, а мы прочитали…
"Редакция Елены Шубиной" - это издательство в издательстве. Насколько комфортно быть нацеленным не на массового потребителя, находясь в коммерческой структуре?
Елена Шубина: Большой издательский холдинг - это в любом случае коммерческая структура, если понимать его как бизнес. Я пришла в АСТ со своими проектами, своими авторами, расширяя постепенно эту "поляну". Разумеется, в отношениях с руководителями холдинга есть свои пригорки-ручейки, много споров - в основном это касается определения тиражей - тут случаются и конфликты, и даже бои местного значения, но для меня самое главное, что в выборе авторов, текстов - давления нет. Что же касается массового потребителя, то граница между беллетристикой (хотя сегодня это слово имеет негативный оттенок, на самом деле оно обозначает литературу, обращенную ко многим) и высокой прозой бывает не столь уж отчетлива. Читатель масскульта вполне может заглянуть на поляну высокой прозы и… там и остаться (особенно если есть мода). Тем более что "семейный роман", который сейчас очень востребован, как раз и балансирует на этой грани.
Говоря о "высокой прозе", нельзя не вспомнить, что в 2008 году вы ушли из легендарного теперь уже "ВАГРИУСа" в "АСТ". Тяжело было уходить?
Елена Шубина: Д-а-а-а. Теперь уже могу сказать - это был стресс. Меня руководство АСТ уговаривало долго, им хотелось свой круг авторов "высокой литературы" - для этого меня и звали. Я долго держалась, но когда на фоне очень тяжелой экономической ситуации в "Вагриусе" ушли в ЭКСМО мои авторы Виктор Пелевин и Людмила Улицкая, я поняла, что могу потерять оставшуюся (пока!) со мной команду. 28 декабря 2007 года я позвонила Юрию Дейкало, тогдашнему директору АСТ, и сказала - я решилась, выхожу в марте. Со мной пришли Захар Прилепин, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Владимир Шаров, Ольга Славникова, Павел Басинский, Игорь Сахновский, Александр Генис, Леонид Юзефович, начинающий тогда Сергей Шаргунов...
…и вот в 2018 году вы в "АСТ" уже 10 лет. По сути - это юбилей "Редакции Елены Шубиной", несмотря на то что название появилось позже. О чем вы, как издатель и редактор, мечтаете? Какого-то потенциального нового автора хотели бы найти?
Елена Шубина: Тут я бы сделала акцент вообще на слове "новый".
Кстати, это хорошая примета - послать издателю новый роман именно 31 декабря. "Лавр" Евгения Водолазкина и "Тайный год" Михаила Гиголашвили я получила именно 31 декабря.
Редактор для многих - это человек, который сидит и в буковках чужих ковыряется. Зачастую его имя мало кто знае -, разве что автор. Вы же стали не просто редактором, издателем, а публичным человеком. Комфортно ли вам в этой роли?
Елена Шубина: На самом деле я не чувствую себя публичным человеком и очень удивляюсь, когда меня вдруг узнают. Приятно, когда читатели подходят и говорят: "Это вы? Мы так любим ваши книги…". Другое дело, профессия издателя и редактора сейчас - это не просто "буковки" - мы должны неустанно привлекать внимание к вышедшим книгам, общаться с директорами книжных магазинов, библиотекарями, СМИ. Тут довольно трудно держаться совсем уж в тени. Тем более что Татьяна Стоянова, бренд-менеджер РЕШ, мне этого просто не позволит - я стараюсь не пропускать все, затеянные ею мероприятия, - "17-я страница", "Рассказы про меня", "Книжный talk", "Роман поколения" и всякое другое. Вы обратили внимание, что вообще на "литературные встречи" ходит сейчас очень много народу… Цикл лекций "Прямая речь" собирает залы на разных площадках, и это не единственный популярный проект.
Когда-то профессия редактора была почитаема и уважаема. А как сейчас? Сегодня благодаря специальным сервисам каждый желающий может издать свою книгу.
Елена Шубина: Сейчас действительно существует много возможностей предъявить людям свой текст. Но, честно говоря, пока не знаю случаев, чтобы "человек из "Фейсбука" или с любого сервиса не мечтал издать печатную книгу. Как правило, писательские амбиции все-таки связаны с этим.
Литературный редактор - это читатель и советчик. Это - профессия со своими секретами. Книгу без хорошего редактора видно сразу. Даже если это какой-нибудь роскошный фолиант, в который вбухано много денег.
В вашей команде - сплошь молодежь и все ваши ученики. Как из молодого птенца вырастить маститого редактора?
Елена Шубина: У меня действительно сложилась замечательная команда молодых редакторов. Это уже не ученики даже, а мои коллеги. Хотя профессия редактора тем и хороша - и я не раз им об этом говорила - что в ней содержится огромный потенциал к саморазвитию, к интеллектуальной работе, к постоянной учебе - да. Все мои сотрудники уже известны среди писателей, у них сложились свои отношения с ними. Попробуйте, например, отнять у редактора Алексея Портнова новый роман Алексея Иванова - меня не поймет ни тот, ни другой. Для меня очень важно, что все они любят профессию, что они в ней неслучайно. А ведь это работа не из легких - издатели меня поймут…
Елена Шубина - редактор - какая она: строгая? жесткая? настойчивая? бескомпромиссная?
Елена Шубина: Коль скоро редактор-издатель принял рукопись и готов дать ей жизнь, он должен быть в одной команде с автором, быть ему помощником. Да, я могу быть очень настойчивой в своих предложениях, на разговор с автором нужно приходить в полной уверенности в своей правоте. Ты должен быть на стороне текста и обладать даром убеждения. Если нет доверия, если ты не сможешь мотивировать (порой и достаточно жестко) свои соображения - понимания не будет. Работу над рукописью я бы сравнила с репетициями перед премьерой. Сцена готова, роли распределены, но в зале пока никого нет.
Елена Шубина: Бывает по-всякому. По складу характера я не люблю немотивированные длинноты, я - за динамичный текст. В театре могу запросто уйти во время антракта просто потому, что уже поняла, "как это сделано", и теряю интерес. Так и в редактуре - споры чаще всего возникают вокруг сокращений. Александр Терехов, автор очень большого романа "Каменный мост", как-то сказал, что борьбы с редактором (со мной то есть) не было: бросок, удар, и автор повержен, то есть на все согласен. На самом деле, конечно, это было не так… Дмитрий Быков до сих пор не может простить, что "Орфографию" мы не издали (в "Вагриусе") в двух томах…
А смешные истории с редактором случаются?
Елена Шубина: Самая смешная история "из жизни редактора" и одновременно страх божий - это когда ты редактируешь рукопись и на полях пишешь ремарки по поводу прочитанного для себя, а потом, забыв стереть, посылаешь автору. Дальше можно рассчитывать только на чувство юмора получателя.
В этом году вы выпустили сборник победителей премии "Лицей". С кем-то из этих ребят вы продолжите сотрудничать?
Елена Шубина: Я их всех держу в поле зрения. Договор заключен, и новая книга будет весной, у Жени Некрасовой. Кристина Гептинг, я уверена, останется не только на страницах "Лицея".
Понимаю, что вам миллион раз задавали этот вопрос: как попасть к Елене Шубиной? Но все же что для этого нужно? Быть пробивным? Незаурядным? Настойчивым?
Елена Шубина: Присылайте рукопись - а мы будем читать и обсуждать.
Бестселлеры "Редакции Елены Шубиной":
"Обитель" Захара Прилепина
"Географ глобус пропил" Алексея Иванова
"Зулейха открывает глаза" Гузель Яхиной
"Лавр" и "Авиатор" Евгения Водолазкина
В гости к Елене Шубиной
К слову о юбилее "Редакции Елены Шубиной".18 февраля 2018 года редакция планирует устроить большой литературный праздник для своих авторов, читателей и друзей в честь этого события в Электротеатре Станиславский. Там будет и распродажа книг с подарками, и марафон встреч с авторами в необычных форматах, и неформальное общение.
Кстати
Елена Шубина стала персоной "Года литературы"-2017.
А вместе с ней еще 11 человек, без которых мы не могли представить себе "Год литературы" и весь литературный год-2017:
Максим Аверин, актер, который умеет и любит читать книги;
Дмитрий Бак, директор Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля;
Мария Веденяпина, директор РГДБ;
Андрей Гельмиза, продюсер книжного фестиваля "Красная площадь";
Кристина Гептинг, победительница "Лицея";
Евгений Гинтов, иркутянин, создавший "книжный приют";
Олег Дивов, один из самых известных современных фантастов;
Марина Каменева, директор книжного магазина "Москва";
Татьяна Костерина, лучший художник книги;
Анастасия Орлова, детский поэт.
Имя редактора и издателя Елены Шубиной хорошо известно в России и за рубежом. В 2012 году редакция русской современной прозы Издательства АСТ была выделена в отдельный бренд под названием «Редакция Елены Шубиной». Ценители интеллектуальной литературы получили возможность собрать библиотеку современной русской классики, каждый том которой украшает логотип редакции, своеобразный знак качества.
Для читателей, сотрудников книжных магазинов, писателей, журналистов, представителей культурной среды каждая новая книга «Редакции Елены Шубиной» давно стала восприниматься как важное событие в литературе, как некий «золотой стандарт», синоним высокой интеллектуальной прозы. Приобретая книгу РЕШ, читатель ощущает себя причастным, приобщенным к настоящей литературе с большой буквы.
Главные принципы работы «Редакции Елены Шубиной»
Качество текста и исполнения
Книги РЕШ - актуальная проза: художественная и мемуарная - это сочетание высоколитературного текста и высококлассного стандарта его редакционной подготовки. Рукописи отбираются по принципу «точный удар, а не шквальный огонь». «Редакция Елены Шубиной» работает с «вечными текстами», «высокой литературой».
Принципиальная установка РЕШ - качество подготовки книги на всех этапах, от редактирования, корректуры и художественного оформления до типографского исполнения. Каждая книжная новинка - важная реплика в разговоре о смыслах и проблемах культурного пространства XXI века.
Поиск новых форм, имен
«Редакция Елены Шубиной» - трендсеттер, «законодатель мод», формирующий современный литературный процесс. РЕШ не только издает книги топовых писателей, таких как Алексей Иванов, Евгений Водолазкин, Татьяна Толстая, Людмила Улицкая, Дмитрий Быков, Михаил Шишкин, Захар Прилепин, Леонид Юзефович и многие другие, но и ищет новые достойные имена, создавая тренды в современной литературе.
Так, благодаря профессиональному подходу к продвижению и грамотному позиционированию неизвестные или малоизвестные писатели становятся авторами бестселлеров (Гузель Яхина, Марина Степнова, Алексей Сальников, Яна Вагнер), книга-биография пишется как диалог двух известных писателей (Александр Кабаков, Евгений Попов «Аксенов»), сборники короткой прозы о Москве и Петербурге возглавляют рейтинги продаж, а биография Льва Толстого строится как семейный роман с самыми неожиданными выводами (Павел Басинский «Лев Толстой: Бегство из рая»).
Ключевое направление РЕШ - работа с современными авторами. Но «Редакция Елены Шубиной» также последовательно занимается изданием и продвижением «советской классики». В портфеле издательства книги таких авторов, как Фридрих Горенштейн, Юрий Трифонов, Анатолий Рыбаков, И. Грекова, Даниил Гранин, Юрий Казаков, Булат Окуджава, Юрий Домбровский, Василий Аксенов, Виктор Шкловский, Андрей Платонов.
Жанры, в которых выпускает книги «Редакция Елены Шубиной»
Художественная проза
Слоган «Редакции Елены Шубиной» - «Современная русская классика». Авторы РЕШ вносят большой вклад в развитие русской литературы, формируя современный литературный процесс. Их произведения вносятся в школьную и университетскую программу. Ежегодно они становятся лауреатами и финалистами главных литературных премий: «Русский Букер», «Большая книга», «Ясная Поляна», «НОС», «Национальный бестселлер». Книги «Редакции Елены Шубиной» представляют современную российскую литературу за границей, что подтверждается стабильным интересом зарубежных издательств и агентов к книгам редакции.
Среди самых продаваемых книг «Редакции Елены Шубиной» - «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной, «Обитель» и «Семь жизней» Захара Прилепина, «Лавр» и «Авиатор» Евгения Водолазкина, «Лестница Якова» Людмилы Улицкой, «Женщины Лазаря» Марины Степновой, «Легкие миры» Татьяны Толстой, «Тобол», «Ненастье» и «Географ глобус пропил» Алексея Иванова, сборники прозы «В Питере жить» и «Москва: место встречи», «Июнь» Дмитрия Быкова, «Зимняя дорога» Леонида Юзефовича и многие другие.
Ключевые серии прозы «Редакции Елены Шубиной»: «Новая русская классика», «Проза: женский род», «Классное чтение,» «Большая проза», «Проза нашего времени», «Предметы культа» (советская классика), «Роман поколения», «Эксклюзивная новая классика», «Сноб.», авторские серии и другие.
Мемуары и биографии
Масштабные воспоминания Бориса Мессерера «Промельк Беллы» возглавили рейтинги продаж, сразу после выхода став одним самых громких бестселлеров в этом жанре. Яркие образцы этого направления - Александр Генис «Обратный адрес», Андрей Платонов «...я прожил жизнь: Письма. 1920–1950 гг.», «„Посмотрим, кто кого переупрямит...“. Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах», Сергей Беляков «Гумилев сын Гумилева», сборник «Самое шкловское» (сост. А. Берлина), Олег Лекманов «Осип Мандельштам: ворованный воздух», Василий Аксенов «Ловите голубиную почту», Семен Лунгин «Виденное наяву», Ролан Быков «Я побит - начну сначала!», Виктор Кондырев «Всё на свете, кроме шила и гвоздя» (о Викторе Некрасове), Ираклий Квирикадзе «Мальчик, идущий за дикой уткой», Алла Марченко «Есенин: путь и беспутье», Наталья Громова «Ольга Берггольц: смерти не было и нет», серия книг Павла Басинского о Льве Толстом, Варвара Малахиева-Мирович «Маятник жизни моей», Наталья Ильина «Дороги и судьбы», Павел Финн «Но кто мы и откуда» и многие другие.
Русскому зарубежью посвящены следующие книги: Нина Берберова «Курсив мой» и «Железная женщина», Василий Яновский «Поля Елисейские», Георгий Иванов «Китайские тени», Франсин дю Плесси Грей «Они: воспоминания о родителях».
Ключевые серии этого направления: «Великие шестидесятники», «Литературные биографии», «Женский портрет эпохи», «Мемуары XX век», «Мемуары XXI век», «На последнем дыхании», «Стоп-кадр», «На краю войны».
Авторы «Редакции Елены Шубиной»
Татьяна Толстая, Алексей Иванов, Гузель Яхина, Людмила Улицкая, Евгений Водолазкин, Дмитрий Быков, Захар Прилепин, Михаил Гиголашвили, Ираклий Квирикадзе, Александр Иличевский, Михаил Шишкин, Майя Кучерская, Денис Драгунский, Александр Архангельский, Павел Басинский, Леонид Юзефович, Сергей Шаргунов, Ольга Брейнингер, Ксения Букша, Андрей Аствацатуров, Александр Кабаков, Евгений Попов, Андрей Битов, Ольга Славникова, Александр Терехов, Алексей Сальников, Петр Алешковский, Андрей Рубанов, Елена Чижова, Андрей Филимонов, Марина Степнова, Роман Сенчин, Евгений Чижов, Сергей Носов, Сергей Кузнецов, Антон Понизовский, Алиса Ганиева, Яна Вагнер, Анна Матвеева, Татьяна Москвина, Александр Генис, Дмитрий Данилов, Азарий Плисецкий, Павел Крусанов, Герман Садулаев, Наталья Громова, Соломон Волков, Владимир Шаров, Сергей Беляков, Игорь Сахновский, Юрий Арабов, Борис Мессерер, Валерий Попов, Дмитрий Воденников, Александр Минкин, Антон Долин, Юрий Милославский и многие другие.
02.02.2018Об итогах премии «Большая книга», трудностях редактуры, мечтах издателя, небольшом грядущем юбилее и о том, что до сих пор не может простить ей Дмитрий Быков.
Об актуальном. Что вы думаете об итогах «Большой книги»-2017? Редкий случай, когда среди лауреатов нет авторов «Редакции Елены Шубиной»…
Елена Шубина: Ну, на самом деле, бывало по-разному. Я искренне поздравляю победителей 2017 года, но мне обидно за прозаиков. В этом выборе проявилась даже какая-то демонстрация, алармистский взгляд на современную русскую прозу. И это в год, когда появился новый роман Андрея Рубанова «Патриот» - для меня это давно ожидаемый текст, в котором рефлексия нашего современника предъявлена с трифоновской силой, удивительный «Тайный год» Михаила Гиголашвили и «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова. Ну, этот автор вышел к нам прямо как ежик из тумана! Спасибо экспертному совету «Большой книги», что они его разглядели, а мы прочитали…
«Редакция Елены Шубиной» - это издательство в издательстве. Насколько комфортно быть нацеленным не на массового потребителя, находясь в коммерческой структуре?
Елена Шубина: Большой издательский холдинг - это в любом случае коммерческая структура, если понимать его как бизнес. Я пришла в АСТ со своими проектами, своими авторами, расширяя постепенно эту «поляну». Разумеется, в отношениях с руководителями холдинга есть свои пригорки-ручейки, много споров - в основном это касается определения тиражей - тут случаются и конфликты, и даже бои местного значения, но для меня самое главное, что в выборе авторов, текстов - давления нет. Что же касается массового потребителя, то граница между беллетристикой (хотя сегодня это слово имеет негативный оттенок, на самом деле оно обозначает литературу, обращенную ко многим) и высокой прозой бывает не столь уж отчетлива. Читатель масскульта вполне может заглянуть на поляну высокой прозы и… там и остаться (особенно если есть мода). Тем более что «семейный роман», который сейчас очень востребован, как раз и балансирует на этой грани.
Говоря о «высокой прозе», нельзя не вспомнить, что в 2008 году вы ушли из легендарного теперь уже «ВАГРИУСа» в «АСТ». Тяжело было уходить?
Елена Шубина: Д-а-а-а. Теперь уже могу сказать - это был стресс. Меня руководство АСТ уговаривало долго, им хотелось свой круг авторов «высокой литературы» - для этого меня и звали. Я долго держалась, но когда на фоне очень тяжелой экономической ситуации в «Вагриусе» ушли в ЭКСМО мои авторы Виктор Пелевин и Людмила Улицкая, я поняла, что могу потерять оставшуюся (пока!) со мной команду. 28 декабря 2007 года я позвонила Юрию Дейкало, тогдашнему директору АСТ, и сказала - я решилась, выхожу в марте. Со мной пришли Захар Прилепин, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Владимир Шаров, Ольга Славникова, Павел Басинский, Игорь Сахновский, Александр Генис, Леонид Юзефович, начинающий тогда Сергей Шаргунов…
…и вот в 2018 году вы в «АСТ» уже 10 лет. По сути - это юбилей «Редакции Елены Шубиной», несмотря на то что название появилось позже. О чем вы, как издатель и редактор, мечтаете? Какого-то потенциального нового автора хотели бы найти?
Елена Шубина: Тут я бы сделала акцент вообще на слове «новый».
Кстати, это хорошая примета - послать издателю новый роман именно 31 декабря. «Лавр» Евгения Водолазкина и «Тайный год» Михаила Гиголашвили я получила именно 31 декабря.
Редактор для многих - это человек, который сидит и в буковках чужих ковыряется. Зачастую его имя мало кто знае -, разве что автор. Вы же стали не просто редактором, издателем, а публичным человеком. Комфортно ли вам в этой роли?
Елена Шубина: На самом деле я не чувствую себя публичным человеком и очень удивляюсь, когда меня вдруг узнают. Приятно, когда читатели подходят и говорят: «Это вы? Мы так любим ваши книги…». Другое дело, профессия издателя и редактора сейчас - это не просто «буковки» - мы должны неустанно привлекать внимание к вышедшим книгам, общаться с директорами книжных магазинов, библиотекарями, СМИ. Тут довольно трудно держаться совсем уж в тени. Тем более что Татьяна Стоянова, бренд-менеджер РЕШ, мне этого просто не позволит - я стараюсь не пропускать все, затеянные ею мероприятия, - «17-я страница», «Рассказы про меня», «Книжный talk», «Роман поколения» и всякое другое. Вы обратили внимание, что вообще на «литературные встречи» ходит сейчас очень много народу… Цикл лекций «Прямая речь» собирает залы на разных площадках, и это не единственный популярный проект.
Когда-то профессия редактора была почитаема и уважаема. А как сейчас? Сегодня благодаря специальным сервисам каждый желающий может издать свою книгу.
Елена Шубина: Сейчас действительно существует много возможностей предъявить людям свой текст. Но, честно говоря, пока не знаю случаев, чтобы «человек из «Фейсбука» или с любого сервиса не мечтал издать печатную книгу. Как правило, писательские амбиции все-таки связаны с этим.
Литературный редактор - это читатель и советчик. Это - профессия со своими секретами. Книгу без хорошего редактора видно сразу. Даже если это какой-нибудь роскошный фолиант, в который вбухано много денег.
В вашей команде - сплошь молодежь и все ваши ученики. Как из молодого птенца вырастить маститого редактора?
Елена Шубина: У меня действительно сложилась замечательная команда молодых редакторов. Это уже не ученики даже, а мои коллеги. Хотя профессия редактора тем и хороша - и я не раз им об этом говорила - что в ней содержится огромный потенциал к саморазвитию, к интеллектуальной работе, к постоянной учебе - да. Все мои сотрудники уже известны среди писателей, у них сложились свои отношения с ними. Попробуйте, например, отнять у редактора Алексея Портнова новый роман Алексея Иванова - меня не поймет ни тот, ни другой. Для меня очень важно, что все они любят профессию, что они в ней неслучайно. А ведь это работа не из легких - издатели меня поймут…
Елена Шубина - редактор - какая она: строгая? жесткая? настойчивая? бескомпромиссная?
Елена Шубина: Коль скоро редактор-издатель принял рукопись и готов дать ей жизнь, он должен быть в одной команде с автором, быть ему помощником. Да, я могу быть очень настойчивой в своих предложениях, на разговор с автором нужно приходить в полной уверенности в своей правоте. Ты должен быть на стороне текста и обладать даром убеждения. Если нет доверия, если ты не сможешь мотивировать (порой и достаточно жестко) свои соображения - понимания не будет. Работу над рукописью я бы сравнила с репетициями перед премьерой. Сцена готова, роли распределены, но в зале пока никого нет.
Елена Шубина: Бывает по-всякому. По складу характера я не люблю немотивированные длинноты, я - за динамичный текст. В театре могу запросто уйти во время антракта просто потому, что уже поняла, «как это сделано», и теряю интерес. Так и в редактуре - споры чаще всего возникают вокруг сокращений. Александр Терехов, автор очень большого романа «Каменный мост», как-то сказал, что борьбы с редактором (со мной то есть) не было: бросок, удар, и автор повержен, то есть на все согласен. На самом деле, конечно, это было не так… Дмитрий Быков до сих пор не может простить, что «Орфографию» мы не издали (в «Вагриусе») в двух томах…
А смешные истории с редактором случаются?
Елена Шубина: Самая смешная история «из жизни редактора» и одновременно страх божий - это когда ты редактируешь рукопись и на полях пишешь ремарки по поводу прочитанного для себя, а потом, забыв стереть, посылаешь автору. Дальше можно рассчитывать только на чувство юмора получателя.
В этом году вы выпустили сборник победителей премии «Лицей». С кем-то из этих ребят вы продолжите сотрудничать?
Елена Шубина: Я их всех держу в поле зрения. Договор заключен, и новая книга будет весной, у Жени Некрасовой. Кристина Гептинг, я уверена, останется не только на страницах «Лицея».
Понимаю, что вам миллион раз задавали этот вопрос: как попасть к Елене Шубиной? Но все же что для этого нужно? Быть пробивным? Незаурядным? Настойчивым?
Елена Шубина: Присылайте рукопись - а мы будем читать и обсуждать.
Николай Александров: Елена Шубина уже достаточно давно имеет репутацию едва ли не лучшего российского литературного редактора и безусловного знатока современной российской словесности. Но за последнее время в ее послужном списке появился еще один достаточно важный пункт. Редакция Елены Шубиной сегодня известна всем. Поскольку именно в этой редакции выходят книги современных авторов, их выпускает издательство "АСТ", которые не только хорошо знакомы современной читающей аудитории, но и завоевывают различные литературные престижные премии. И, разумеется, это накладывает на Елену Шубину особую ответственность. О книгах редакции Елены Шубиной сегодня пойдет речь.
А Елена Шубина у нас в гостях. Лена, здравствуйте.
Елена Шубина: Здравствуйте, Коля.
Н.А.: Во-первых, я, конечно, не могу этого не сказать. За последние годы, мне кажется, именно редакция Елены Шубиной захватила практически все литературные премии. И нет года, чтобы так или иначе книги, которые вы выпускаете, не отмечались теми или иными литературными наградами.
Е.Ш.: Это не совсем так на самом деле. Просто это книги очень заметные. Но на самом деле премия "Русский Букер" не так уж старовата по отношению к редакции Елены Шубиной. Да, последний наш герой – Петр Алешковский. Но до этого были не мои герои. "Большая книга" и "Национальный бестселлер", вот, роман Юзефовича.
Н.А.: А есть ли какая-нибудь стратегия? Ведь все-таки редакция – это в первую очередь, наверное, отбор авторов и книг.
Е.Ш.: Стратегия на самом деле простая. Отбор авторов то отбор авторов. Но для меня самое главное, чтобы любая книга не была то, что называется невидимкой, чтобы судьба книги не заканчивалась, как только она попала на полки книжных магазинов и библиотеки. Моя такая любимая и большая задача, чтобы привлечь к ней внимание, чтобы ее увидели.
Н.А.: А что такое современная редактура? Кстати говоря, ведь очень часто жалуются, что редакторы вслед за корректорами – это такой умирающий класс?
Е.Ш.: На самом деле проблемы, конечно, есть. Потому что профессиональных редакторов литературных действительно стало меньше. Я работаю с очень хорошими редакторами. И ничем не отличается литературный редактор сейчас и раньше. Другое дело, что редактор, который работает в издательстве и выпускает книгу – это в известной степени еще и менеджер, то, чего раньше не было. То есть он при непосредственном контакте с типографией, с художником он думает о судьбе книги. В дальнейшем как-то продвигает ее, как сейчас говорят. Так что тут немножко можно разделить редактора выпускающего, отвечающего за книгу в полном объеме, и литературного. В литературном редактировании не изменилось ничего. Точно так же нужно полюбить автора, войти в этот мир. Можно, решая, издавать ли книгу, можно прочитать, как говорят, 30-50 страниц. На самом деле все-таки больше. Но это можно. Сразу прочитать и увлечься. Но чтобы приступить к подготовке книги, то, конечно, нужно в нее уже войти до самого конца и полюбить. Даже если она поначалу тебе не очень понравилась. Но если ты ее принял, ты ее полюби.
Н.А.: Но в принципе все остается по-прежнему?
Е.Ш.: Конечно.
Н.А.: Это все равно рукописи.
Е.Ш.: Конечно.
Н.А.: А большой поток рукописей?
Е.Ш.: Это все равно рукописи. Только теперь это называется электронная версия. Вообще я прошла в своей профессиональной биографии все эти стадии. Я помню рукописи. Я помню, как приносили такую плоскую квадратную дискетку. Теперь это уже просто или присылают, или маленькая флэшка, и так далее. Но суть одна – это текст. Это неважно.
Н.А.: А корректура остается все-таки, да?
Е.Ш.: Конечно. И первая, и вторая. И вообще, пока идет книга, ее читают как минимум 4 раза: 2 раза редактор, 2 раза корректор.
Н.А.: Лен, но все-таки это, как правило, уже авторы, заявившие о себе, те писатели, с которыми ты имеешь дело, или нет?
Е.Ш.: Это по-разному. Заявившие о себе и те, которые давно уже в издательстве, с которыми я давно работаю, они действительно, как правило, меня не бросают. И у меня с некоторыми авторами такие очень долгосрочные отношения. Так что иногда мы даже обсуждаем предварительно то, что будет в следующем романе. Но, конечно, главная задача издателя-редактора – это искать все-таки новые имена. И они все-таки находятся.
Н.А.: Если говорить о последних открытиях…
Е.Ш.: Гузель Яхина "Зулейха открывает глаза". Я не могу назвать Евгения Водолазкина абсолютно своим открытием, потому что "Соловьев и Ларионов" выходил в издательстве до этого. Я очень люблю этот роман. Мне жаль, что когда говорят про роман "Лавр", не вспоминают тот. Но такой реальный совершенно успех, по сути дела бестселлер, мы можем это смело так называть, начался с романа "Лавр", конечно. И роман "Авиатор" уже встроился в этот успех. Его тоже полюбили.
Н.А.: Гузель Яхина – пожалуй, наиболее молодой автор, поскольку, если говорить о Водолазкине, он еще к тому же все-таки укоренен в этом литературном мире.
Е.Ш.: Если мы говорим про молодых авторов… Или мы говорим про дебютантов.
Н.А.: А это как-то связано?
Е.Ш.: Гузель Яхина, например, дебютант. Но если молодой автор, то скорее это Алиса Ганиева, которую мы начали издавать, кажется, 4 года назад. Когда-то, простите, был молодой автор Захар Прилепин, которого я тоже первые вещи вслед за " Ad Marginem " стала издавать. Вообще нужно все время то, что называется крутиться, искать авторов. Постоянно. В контакте с литературными агентами, с журналами, просто читая самотек. Это такой постоянный процесс.
Н.А.: А, с твоей точки зрения… Раньше была такая ситуация, когда круг авторов (кстати говоря, совсем немного лет назад - я думаю, что эта ситуация не слишком изменилась) был, в общем, достаточно единым и цельным. Его можно было так или иначе определить по литературным журналам. Кстати говоря, пересечений было довольно много. И, в общем, они были как бы наиболее востребованные. И появление новых имен всегда было связано с некоторой неожиданностью.
Е.Ш.: Во-первых, мы говорим про какие имена? Когда все было достаточно предсказуемо, и круг авторов…
Н.А.: Я думаю, что 1990-е годы, например, 2000-е.
Е.Ш.: 1990-е годы – принципиально иная ситуация по сравнению с предыдущим временем, потому что, конечно, литературная карта стала гораздо более разноцветная. Потому что у нас издали Мамлеева, у нас появился Сорокин, у нас расцвел Пелевин, чего вообще не было. И тот случай, когда, как говорил Синявский, "с советской властью разногласия эстетические". Вот эти эстетические разногласия не давали издавать этих писателей. Но что касается 1990-х и 2000-х, на самом деле на переломе конца 1990-х – начала 2000-х очень изменилась ситуация. Потому что современной прозы разной, разнообразной стало гораздо больше. Вообще какое-то время современная проза была в таком не то чтобы ауте, но немножко невостребованной. В силу понятных причин: социальный слом, интерес к публицистике. И так далее, и так далее.
А вот в начале 2000-х уже появились очень интересные и очень разные романы. Я совершенно не согласна с тем, когда говорят, что современная проза в таком упадке и она достаточно однообразна, и так далее, и так далее. Что нет там такой-то линии, такой. Сейчас всего, как мне кажется, очень много.
Н.А.: А все-таки не складывается впечатление, что эта социально-бытовая проблематика и такое каноническое романное письмо продолжает доминировать? Даже среди тех книг, которые вышли в твоей редакции, в общем, можно говорить, что это все-таки такой большой традиционный стиль.
Е.Ш.: Тут, наверное, самое время начать оперировать какими-то именами. Сергей Кузнецов "Калейдоскоп воды". Михаил Шишкин – это традиционный бытовой роман.
Н.А.: Смотря какого Шишкина ты имеешь в виду. Это все-таки не "Взятие Измаила", это даже не "Венерин волос". А последняя его вещь вполне традиционная. А последний сборник его – так просто вообще проза, которая отсылается, я не знаю, к традициям советской прозы конца прошлого века.
Е.Ш.: Это какой же роман?
Н.А.: Я имею в виду не роман.
Е.Ш.: Сборник…
Н.А.: Да, совершенно верно.
Е.Ш.: Сборник… Во-первых, то, что он претворяет в своей прозе, он объясняет. Его любимая тема – что вообще истории нет, мы живем в совершенно своем всегда одинаковом личном пространстве и так далее, и так далее. Тут, кстати, подхватили… Ну, не подхватили, но исповедуют эту теорию. Водолазкин высказывался в таком же духе, Сергей Кузнецов.
Но отвлечемся немножко от Шишкина. Я как раз считаю, что он работает все время в одной и той же стилистической манере, начиная со "Взятия Измаила", которое действительно мой любимый роман. Но и последний тоже построен примерно по тем же…
Н.А.: "Письмовник" ты имеешь в виду?
Е.Ш.: Да, "Письмовник".
Н.А.: Но он же гораздо более упрощен, написан как будто подчеркнуто проще, нежели "Взятие Измаила".
Е.Ш.: Мне так не кажется. И там вот эта дорогая ему тема времени, которая вот так сцепляется, пересекается вообще постоянно. И практически не видно швов между концом одного времени и началом другого.
Н.А.: Тогда бы он не перестал быть Шишкиным.
Е.Ш.: Да. Возвращаясь к первому имени, Сергей Кузнецов, с очень сложным романом. Да, его не очень оценили, как я считаю, в этих премиальных сюжетах, что совершенно напрасно. Но это никак нельзя назвать бытовым, традиционным и так далее романом.
Н.А.: Но, тем не менее, я помню, что на обсуждении как раз премии "НОС" (новая словесность, новая социальность) упоминался, разумеется, роман Кузнецова. Но так или иначе все те слова, которые звучали, они опять-таки в большей степени были связаны с ностальгией, с временем, которое отражено, и, опять-таки, тем традиционно мемуарно-ретроспективным пластом, который мы действительно довольно часто замечаем сегодня.
Е.Ш.: Дело в том, что на эту тему о том, что ретроспекция, ностальгия и то, что называется неисторический роман, то есть роман со всеми историческими коннотациями, но который не является жанром в смысле чисто историческим, это сейчас уже стало таким общим местом. Мне кажется, этим даже слишком много увлекаются. То, что говорили на обсуждении "НЛО" о романе Кузнецова, я абсолютно не согласна. Я совершенно не так его прочитываю. И слишком увлеклись этой темой постоянного присутствия истории. Потому что последние успехи и премиальные сюжеты действительно связаны с какими вещами? Гузель Яхина "Зулейха открывает глаза". "Обитель" Захара Прилепина. Владимир Шаров, который в своих романах все время одну и ту же тему, всю эту историю русской революции, которая родилась изнутри. Это придумали не немецкие шпионы и так далее. Она выросла из русского сектантства и так далее. Но, мне кажется, этим слишком увлекаются сейчас. Потому что если вспомнить, скажем, "Старик" Трифонова, там тоже мощнейший пласт воспоминаний главного героя, этого старого большевика, о гражданской войне. И он точно так же распутывает весь этот сюжет, пытаясь понять что-то и в современной жизни. Это первое.
А второе – упреки о том, что сейчас нет почти произведений о современности. Называют то 1990-е, то 2000-е. То есть здесь и сейчас, условно говоря. С точки зрения истории, 1990-е годы – это тоже здесь и сейчас. Такие вещи сейчас появились. И даже не вчера. Это очень интересно. 1990-е годы – это "Матисс" Иличевского. Вспомним. Это "Журавли и карлики" Леонида Юзефовича.
Н.А.: Каким образом он рассказывает, строит историю и на самом деле создает на наших глазах художественный мир? И в этом смысле и "Журавли и карлики" или, например, та же самая Гузель Яхина вполне традиционны с узнаваемыми читателя художественными приемами – наррации, рассказы и так далее. Притом, что русская словесность знала совершенно другие примеры другого языка и другого письма – и Платонов, и Добычин. Если раньше, то Ремезов или Пельняк. И как будто вдруг всего этого сейчас не оказалось или не востребовано. Вот эта нарративная простота, причем, даже не сюжетная, а скорее хроникальная, когда сюжет просто растворяется во времени. Это описание жизни человека. Разве это не доминирует сейчас?
Е.Ш.: А вам не кажется, что эта хроникальная простота, которая почти уже на грани с каким-то таким клиповым мышлением – это вообще является одним из характерных признаков современной прозы. Вот вы назвали Гюзель Яхину "Зулейха открывает глаза". Это чисто внешнее впечатление по теме, что это то, о чем уже писали. Но "Зулейха открывает глаза", "Алитет уходит в горы", какие-то там соцреалистические сочинения. Но если с точки зрения языка говорить, это очень как раз современная вещь. Это где-то такое на грани… Алексей Иванов, кажется, придумал такое название – грамматический сериал. То есть это не мыло, но, тем не менее, такое достаточно суховатое и мобильное изложение романа.
Потом, что касается вот такого традиционного письма… У меня такое впечатление, что наоборот сейчас такая очень большая нехватка такого традиционного семейного романа, который совершенно дико востребован. Это кажется, что это много таких вещей. Вот успех, скажем, романа Марины Степновой "Женщины Лазаря", причем, успех просто оглушительный, если вспомнить о том, что она тоже была почти дебютантка. До этого был один роман, и сразу там большая книга. И очень большие тиражи. Я, простите, как издатель должна оперировать еще понятием "тираж", потому что тираж – это значит читатели, много читателей или мало читателей. Я успех романа Степновой "Женщины Лазаря" объясняю именно тем, что семейного романа хотят. Условно говоря, что-то типа Улицкой. Ведь успех Улицкой огромный. Она прекрасный писатель. Причем, большой успех не только у нас, но и за рубежом в определенных странах.
Он еще связан с тем, что это какое-то умение рассказывать истории. Все-таки роман может быть очень разный. Но, тем не менее, там должны рассказывать истории разных людей. И, мне кажется, в этом есть такая потребность… Я очень люблю и авангардную литературу. Все-таки в большей степени, наверное… и в Петербурге, например, Сергей Носов, писатель, который такой очень петербургский писатель, лауреат премии позапрошлого или прошлого года "Национальный бестселлер" – вот вам, пожалуйста, такой условный авангард. Или очень оригинальный Андрей Аствацатуров, который совершенно далек от такого традиционного письма.
Мне кажется, вы эту картину все-таки немножко как-то уплощаете. Она все-таки очень разнообразная. И постоянный успех Сорокина, то, что Пелевин выдает.
Н.А.: Они уже стали классикой все-таки, Лен.
Е.Ш.: Мы будем говорить только про новых писателей, или про классиков?
Н.А.: Вот, например, любопытная вещь, если уж мы упомянули Евгения Водолазкина. Последний его роман "Авиатор", где впервые появляется какой-то любопытный сюжет. Не просто история и не просто хроникальность. Но оказывается, что писатель с ним не справляется. Не знает, что делать с героем во второй части романа. Ведь он явно же совершенно проваливается.
Е.Ш.: Я так не считаю. Во-первых, так же как и "Лавр" – очень смелый роман в смысле ломки жанра, когда вообще ожидали, что здесь будет просто такое что-то… автор, специалист по древнерусской литературе, и будет что-то спокойное, длинное и так далее. Тем более, что предмет, матчасть он знает прекрасно. "Авиатор" – это же тоже ломка жанра такого бульварного. Я считаю, что он вполне с ней справился. Я знаю, что на этот счет очень разные мнения. Но у меня другое впечатление. То есть у меня есть вопросы тоже к этому роману. Но все-таки они не в этом ключе. Не то, что он совсем не справился.
Н.А.: То есть вам кажется, что сюжетная конструкция человека, который был заморожен на Соловках, очнулся уже в нашей жизни и начинает как-то осознавать реалии прошлые и реалии настоящие, а потом появляется, во-первых, его возлюбленная и дочь возлюбленной, вам кажется, что писатель здесь не теряется в этой схеме.
Е.Ш.: Я предполагаю, что, может быть, он понимал, что он идет на этот как бы риск, с одной стороны ломая жанр, а с другой стороны делая это все довольно просто. Но в этом разморозили, заморозили и так далее. На самом деле дело не в том, кого разморозили и прочее. Это как бы человек, который пришел ниоткуда. Это можно вспомнить Робинзона Крузо "Гулливера" и что угодно. "Воскрешение Лазаря". За этим я вижу какие-то очень большие коннотации, кроме такого простого сюжета о заморозке.
Трудная была эта задача. И я говорю, что у меня некоторые вопросы к нему есть. Но я считаю, что этот роман сложился.
Н.А.: Ведь все-таки на самом деле, если мы говорим о сюжетном произведении, а не просто о хроникальном и хронологическом, сюжет – это дополнительный смысл, который заставляет читателя вернуться назад и совершенно по-другому увидеть историю. Вот такое вы видите в современной литературе?
Е.Ш.: Я, пожалуй, все-таки вижу это в современной литературе. Потому что даже когда мы сейчас говорили о традиционном семейном романе, вы это все интерпретируете как такое плоское линейное повествование. Я в современной прозе не вижу этого. То есть такое тоже есть, но абсолютно не только это.
Я бы даже сказала так. Что я, как это может показаться странным… Очень часто вспоминаю Трифонова. Мы даже в начале разговора немножко об этом заговорили. Что нам не хватает сейчас трифоновской линии. Этого типа рефлексии. Но в современных романах вдруг неожиданным образом это появляется. И именно даже на уровне сюжета. Например, есть такой писатель прекрасный, вы его знаете, Андрей Рубанов, который по сути дела начал с того, что свою такую весьма уникальную биографию человека 1990-х годов, который прошел через prosperity и суму, и тюрьму, и начал с романа "Сажайте, и вырастет", такого очень остробиографического. Вот последний его роман, который называется "Патриот" (он уже вышел). И там герой примерно тот же самый. То есть это герой тоже из 1990-х годов, который прошел эти все дела. Но это такой уже… не хочется говорить слово "лузер", но что-то в этом духе. Который разочаровался, который уже не стал таким богатым, который потерял семью, но обрел что-то еще, который хочет поехать (это, правда, достаточно иронически преподносится) на "войну на юге страны". Мы понимаем, о чем идет речь. В конечном итоге все получается по-другому. И я узнаю здесь тип трифоновской рефлексии, но совершенно с другим героем. А сюжет в любом случае все равно строится через героя, через какие-то его поступки. И хоть роман имеет сейчас такое растяжимое, что ли, понятие, и вы сами об этом писали, что роман сейчас в себя может вместить все на самом деле, но все-таки, как мне кажется, никто не отменял, что в основе романа лежит какая-то перемена участи.
Н.А.: Все-таки Трифонов вряд ли бы стал отправлять своего героя в Америку в Сан-Франциско, для того чтобы воспользоваться метафорой.
Е.Ш.: Но это же другой герой. Это очень интересно. Казалось бы, так привычно для нас, что рефлексия – это всегда интеллигенция, это всегда человек, даже такое интеллигентское гетто в случае Трифонова. Это человек, который не согласен, который не принимает то, что здесь и сейчас. И, кстати, сейчас тоже такие романы появляются. То, что это другой герой. Но вдруг это по сути дела как открытие такое, что он испытывает тоже такой тип рефлексии.
Н.А.: А если мы будем говорить о сделанности романа, не кажется ли вам, что финал у этого романа достаточно искусственный? Есть хорошая метафора – борьба со стихией. Гибнет герой в волнах. И вот, для того чтобы воспользоваться этой метафорой, нужно что-то сделать с героем, разумеется. Судя по всему, ничего с ним сделать нельзя, кроме как избавиться от него. В общем, достаточно традиционный романный ход. Для этого изобретается такая…
Е.Ш.: Вот именно. Достаточно традиционный романный ход. Мне порой кажется, что вы от современных прозаиков обязательно ждете чего-то такого, что никак не напоминало бы никакой традиционный романный ход.
Н.А.: Но мне интересно, каким образом строится романный мир. Если он строится, в общем, в принципе на достаточно простых и механических приемах, когда я вижу логику развития уже не самого персонажа, а логику самого писателя, у которого есть красивая метафора и который в эту метафору героя погружает.
Е.Ш.: Вы знаете, мы, наверное, с вами совершенно иначе читаем одни и те же романы. Может быть, здесь сказывается то, что я как издатель просто уже включаюсь в этот мир и я всегда оказываюсь на стороне автора, если я этот роман уже издала и приняла его к изданию. То, что вы говорите… Для меня этот финал как раз неожиданный и очень меня зацепивший. С середины романа Рубанова понятно, что герой не поедет сражаться на юг страны. Это, значит, очень хорошо сделано. Хотя он все время об этом повторяет. Но ты понимаешь, что здесь скрывается какая-то фишка, что-то такое… Но сам финал с его…
Н.А.: Отдельная новелла. Я согласен.
Е.Ш.: Мне кажется, что это как раз отличный и достаточно неожиданный ход.
Е.Ш.: Мы говорим сугубо о современной прозе.
Н.А.: Хорошо. Не о современной.
Е.Ш.: Просто потому что у меня достаточно разнообразный план редакции. Есть книги литературоведческие. Например, мы чудесную книгу подготовили при участии наследника Шкловского, Никиты Ефимовича, которая называется "Самое Шкловское". Название определяет все. Это можно назвать "избранный". На самом деле это прекрасный сделанный состав, который представляет эту комету совершенно по-разному.
Е.Ш.: Да. Может быть, после нашей книги это как-то будет будировать наших молодых прозаиков. Вообще на самом деле, вы знаете, это как и в случае с Платоновым, которого вы упомянули… И тому, и другому подражать очень трудно. Именно потому, что кажущаяся простота… По отношению к Платонову я сознательно это говорю – кажущаяся простота. Хотя он очень сложный писатель. Она как раз очень мешает. Кажется, очень легко подражать. В этой книге еще будет один замечательный момент. Никита Шкловский предоставил нам письма его переписки с дедушкой, когда он еще был юношей. Это очень интересно.
Н.А.: Лен, огромное вам спасибо за беседу.
Е.Ш.: Спасибо.
